А. Вознесенский, «Стриптиз»

2.
Моорз и снцоле; днеь чуныдесй!
Еще ты дмлреешь, дург пренселтый -
Проа, крвиасаца, поснрись:
Отокрй сонутмкы нгоей ворзы
Настврчеу снвеерой Аровры,
Здовезю сеерва ясивь!

Но минусы и опасности весомы:
а) галоп по словам, с которого начинается чтение, не позволит довольно долгое время просечь нюансы фонетической звукописи. В обычном стихотворении - строчками - глазу легко быстро вернуться назад и перечесть ритмический узелок. В прозоформе есть шанс, что глаз назад не вернётся - просто потому что не найдёт опорных точек. Возможное решение проблемы - передача строф в абзацы. Ну и, естественно, первую строфу надо просто до блеска вылизать по ритму.

В строгой метрике дантовских терцин, в стихотворных размерах Петрарки, Шекспира, Гете, Пушкина многие поколения поэтов еще будут открывать глубокие, неразгаданные тайны. В этих размерах они найдут многоступенчатую голосовую лестницу, которая соответствует многообразию чувств, пережитых поэтами, народом, человечеством.
Значит ли это, что стихотворная форма должна оставаться незыблемой, закостеневшей, скованной раз навсегда установленными канонами?

А. А.: Я тоже люблю это стихотворение, но его остальные стихи – гениальны, а это – просто хорошее. Хотя там есть потрясающие места... Не в этом дело! Для него это был случай, поэтики – не создано. Первый, кто создал – и гениальную – Хлебников. А если брать советские времена... У нас писали верлибром довольно многие: Самойлов, Солоухин, Левитанский, Вознесенский (официально признанным традиционным поэтам иногда позволяли побаловаться верлибром), но все это тоже спорадически. Вот Винокуров, я уже упомянул, свою поэтику в этой технике создал. Но это им дозволялось, так сказать, “между ямбов”.