А вот из тех, кто постарше, есть хорошие поэты. Причем пишущие в разных “верлибрических” форматах. Очень интересные “длинные”, как бы “повествовательные”, свободные стихи пишет Виктор Полещук (он прежде жил в Таджикистане, а когда оттуда всех русских повыгоняли, перебрался в Краснодарский край). Отчасти в той же форме, но совсем в ином роде работает на Украине Дмитрий Пастернак .

Кроме того, рифма играет роль в образовании строфем, замкнутых и закованных строф, тех двустрочий, трехстрочий, четырехстрочий и т. д., из которых, как из блоков, создается весь объем стихотворного произведения. Согласно формальной конвенции, содержание, как правило, не может быть ни меньше, ни больше строфы.

По-настоящему второе слово рифмопары всегда должно быть подобрано таким образом, чтобы обмануть рифменное ожидание.

Верлибр должен занимать свою нишу. Его гипертрофия во французской, американской и некоторых других поэзиях, хотя и по несколько разным причинам, отчасти связана со свойствами языка, от которых регулярный стих вдвойне зависим. Представь, что все русские стихи были бы написаны только мужскими рифмами – а ведь именно так обстоит дело с французскими, где ударение всегда на последний слог. А теперь вообрази, что все они написаны исключительно женской рифмой, как польские – там ударение на предпоследнем слоге. Дальше. Жесткий порядок слов в английском заметно ограничивает естественность и гибкость поэтической речи, а их обычная краткость затрудняет использование более длинных, чем двустопные, размеров. Ну и т.д.

Вместе с Буричем идею свободного стиха отстаивал Вячеслав Куприянов, интересный поэт. Он был, пожалуй, единственным в советские времена, чьи верлибры издавали книгами, – у остальных, я говорил, только вперемежку с благонамеренной силлаботоникой.