Итак, это была проза - известная сетевая шутка. Никаких проблем с пониманием -
прикольно и смешно разве.
А попробуем тот же приём со стихотворением:
Таким образом, смысл стихотворения в громадной степени зависит от
рифмопорождающих способностей пишущего, то есть рифма выступает в качестве
стимулятора и регулятора ассоциативного мышления (так называемое рифменное
мышление). Оттого-то и любят конвенциональные поэты называть процесс своего
творчества «колдовством», «шаманством», «волшебством», «наитием» и т. п.
Оттого-то и возможна абстрактная заготовка рифм, как семян, из которых в будущем
прорастет содержание.
При наличии четкой программы содержания рифма из рычага ассоциативного мышления
пре вращается в тормоз ассоциативного мышления. Наглядным примером этому может
служить процесс стихотворного перевода, когда в рамках однозначной смысловой
партитуры и лексики надо найти два десятка редифных рифм.
Провинция выглядывает из норки, как испуганный полевой зверок.
А столица,
накапливая постепенно впрок
европейскую спесь и легкий американский жирок,
начинает собой гордиться...
– то станет понятным, что обновление поэтической формы вполне возможно и в
рамках “регулярной” поэзии.
Но не будем спорить здесь о рифме. У поэзии много музыкальных средств и без нее.
Да к тому же пустое рифмоплетство так часто вызывает только досаду, подменяя
собой настоящее поэтическое творчество.
Мы знаем, что в греческой и латинской поэзии, богатой аллитерациями, и совсем не
было рифмы. Шекспир в своих трагедиях и комедиях пользуется ею только изредка.
Без рифм зачастую обходится испанская поэзия. Отсутствовала она и в "Эдде", и в
наших былинах, и в "Калевале".