На сорок строк — одна строка
с нерукотворным выраженьем.

Я не читаю чужих писем. Но в данной ситуации, когда мне тыкают ими в нос - я хочу спросить автора - на что вы тратите три минуты моей жизни? На свои чувства? Я не согласен. Верните их назад.

Кстати, в андеграунде верлибром довольно много писали, так что когда все это начало выплывать и печататься, его оказалось так много, что чуть ли не о “времени верлибра” заговорили. Впрочем, удач там не так уж в изобилии, хотя отдельные были – Игорь Холин, например.

Да и на Западе свободный стих ("vers libre") существовал задолго до Гийома Аполлинера.
Но и в "Пророческих книгах" Блейка, где каждый стих подчинен особому складу и размеру, и в широких, освобожденных от всех метрических канонов строках Уолта Уитмена есть какая-то, хоть и довольно свободная, музыкальная система, есть усложненный, но уловимый ритм, позволяющий отличить стихи от прозы.
А у Маяковского - при всем его новаторском своеобразии - стих еще более дисциплинирован, организован. В последние же стихи этого поэта-оратора ("Во весь голос") торжественно вступают строго классические размеры:

Плюсы её таковы: хорошая прозоформа запомнится надолго своей необычностью. Читается она медленно, а потому ритм её проникнет глубже. Стихотворение имеет шанс буквально "отпечататься" в мозгу - мало кто из пиитов не чает того втихомолку.