Так что работа с верлибром с ритмической точки зрения часто не проще, а сложней,
чем с обычным стихом.
Вопрос в том, куда ведет поэзию "раскрепощение" стиха, все более приближающегося
к прозе, подчас лишенной даже того сложного и скрытого ритма, который вы уловите
в лучших образцах прозы.
И вновь вспоминается вопрос Пушкина:
А. Г.: У тебя есть классический пример – “Корабль дураков”. Это – длинная вещь,
которая включает в себя прием репортажа, псевдорепортаж. Ну, например, как у
Слуцкого. Там есть “каталогизация”. В то же время в других вещах ты используешь
прием фрагмента. Например, “Сага о Колымской трассе”: “километровые столбы с
номерами на бушлатах”. Или:
А. А.: Я тоже люблю это стихотворение, но его остальные стихи – гениальны, а это
– просто хорошее. Хотя там есть потрясающие места... Не в этом дело! Для него
это был случай, поэтики – не создано. Первый, кто создал – и гениальную –
Хлебников. А если брать советские времена... У нас писали верлибром довольно
многие: Самойлов, Солоухин, Левитанский, Вознесенский (официально признанным
традиционным поэтам иногда позволяли побаловаться верлибром), но все это тоже
спорадически. Вот Винокуров, я уже упомянул, свою поэтику в этой технике создал.
Но это им дозволялось, так сказать, “между ямбов”.
А. А.: Я знаю, многие пишут верлибры именно так – это своего рода медитация. Но,
честно сказать, они редко удаются. Поэзия, на мой взгляд, вообще требует скорее
предельной концентрации чувства, чем самозабвения. И такой самозапущенный
механизм чаще порождает под видом стихов довольно однообразные тексты. Впрочем,
каждый ведь пишет по-своему...