А. Вознесенский, «Стриптиз»

Какая огромная непредвиденность итогов творчества! Рифмованное произведение превращается в след рифменного мышления. Это — произведение, намного расходящееся с первоначальной идеей автора и только в итоге авторизованное им. Осмелюсь заявить, что рифмованная поэзия — это поэзия несбывшихся намерений, в лучшем случае — искаженных, в худшем случае — не существовавших.

Занятно: как оказалось, мы с ним шли какое-то время, что называется, параллельными курсами, только я-то начал в 70-м, а он, я думаю, еще в начале 60-х. Мы совершенно ничего друг о друге не знали (его ведь тоже не печатали), а когда в начале 90-х познакомились и обменялись книжками, то глаза друг на друга выпучили, настолько некоторые художественные решения оказались сходными. Мы подружились с ним. Он умер в 1994-м...

Таким образом, смысл стихотворения в громадной степени зависит от рифмопорождающих способностей пишущего, то есть рифма выступает в качестве стимулятора и регулятора ассоциативного мышления (так называемое рифменное мышление). Оттого-то и любят конвенциональные поэты называть процесс своего творчества «колдовством», «шаманством», «волшебством», «наитием» и т. п. Оттого-то и возможна абстрактная заготовка рифм, как семян, из которых в будущем прорастет содержание.

Проверка на собственном мозге.