А. А.: Тут ведь дело не в том, чтоб написать хороший верлибр, или даже
несколько, а в том, чтобы создать в свободном стихе поэтику. Вот, например, у
Осипа Мандельштама есть один замечательный верлибр: “Нашедший подкову”. Но, при
всех достоинствах, он хуже, на мой взгляд, стихов того же Мандельштама,
написанных в традиционной технике...
Да и на Западе свободный стих ("vers libre") существовал задолго до Гийома
Аполлинера.
Но и в "Пророческих книгах" Блейка, где каждый стих подчинен особому складу и
размеру, и в широких, освобожденных от всех метрических канонов строках Уолта
Уитмена есть какая-то, хоть и довольно свободная, музыкальная система, есть
усложненный, но уловимый ритм, позволяющий отличить стихи от прозы.
А у Маяковского - при всем его новаторском своеобразии - стих еще более
дисциплинирован, организован. В последние же стихи этого поэта-оратора ("Во весь
голос") торжественно вступают строго классические размеры:
Это совершенно не избавляет нас от необходимости просвещать. Часто заходишь на
какое-то стихотворение, пишешь «плохо», а к тебе с претензиями – мол, настоящих
чувств не понял, плачущей душе не протянул «дарительный перст». Не знали о таком
персте? Вычитал в одном шедевре. Прямо здесь, на стихире.
А. А.: Всякий поэт рождается – если рождается – в тот момент, когда находит
адекватную себе форму. Потому что искусство всегда связано с формой: оно
предлагает форму мировосприятия. Я, естественно, как и все, начинал с регулярных
стихов – силлаботонических, иногда тонических. Их даже печатали где-то. В
какой-то момент я забуксовал. Я обнаружил, что то, что мне необходимо выразить –
ну вот та самая несловесная, образная субстанция, которая в голове, – безнадежно
деформируется при втискивании в регулярный стих. Ведь смысл поэтического
мастерства – это найти такой состав слов, который, в идеале, позволит читающему
воспроизвести в себе то зыблющееся облако ощущений, которое ты хотел передать.
Вот чего я добивался. И увидел, что как только какие-то слова меняются на иные,
или порядок их меняется – а это обычная вещь при работе с регулярным стихом, –
что-то в этой чувственной картине пропадает, а другое, чего я не хотел, наоборот
появляется...
А. А.: Я знаю, многие пишут верлибры именно так – это своего рода медитация. Но,
честно сказать, они редко удаются. Поэзия, на мой взгляд, вообще требует скорее
предельной концентрации чувства, чем самозабвения. И такой самозапущенный
механизм чаще порождает под видом стихов довольно однообразные тексты. Впрочем,
каждый ведь пишет по-своему...