Первым поэтом, кто создал, на мой взгляд, великий русский верлибр (не одиночное стихотворение, а цельный творческий метод) был Хлебников. Можно было б сказать, что он занял примерно то место, что Уитмен в американской поэзии, если бы эту его роль не заслоняли другие, более броские, его же новации, лежащие в иной плоскости.

И все же Маяковский даже в этих строчках остается самим собой. Мы сразу узнаем его почерк.
К нему как нельзя более подходит двустишие Шекспира:

Разве это не его характерные слова - "громада лет", "весомо, грубо, зримо" или слово "сработанный"? Стихи пронизывает излюбленная Маяковским "хорошая буква" - р. Созвучия в конце слов богаты и полны: "зримо - Рима", "прорвет - водопровод".
Для чего же понадобилось Маяковскому ввести в живую, разговорную - "во весь голос" - речь эти классические ямбы, отточенные, как латинская надпись на памятнике?

Как опорочила, как разоблачила псевдолибералов того времени убийственная для них рифма "обирала - либерала". Будто насмешливое эхо, передразнив, исказило это претендующее на благородство слово "либерал".
Но далеко не всегда рифма смеется и дразнит.
Какую законченность, какую силу приговора придают меткие рифмы стихам Лермонтова "На смерть поэта".

Лет до ста
расти
нам
без старости.
Год от года
расти
нашей бодрости. (2)