А. А.: Русский вольный стих – это дедушка Крылов: рифмованный разностопный ямб.
Белый стих – обычное метрическое стихотворение, только нерифмованное. А
верлибр... для него придумано много разных определений. Могу дать то, к которому
я пришел: это безрифменный стих со свободной ритмической организацией. Обычно
все помнят, что “безрифменный” и что ритмическая организация – “свободная”, а
про то, что “организация” – забывают.
В свете всего сказанного выше, думаю, становится очевидной несостоятельность
определений свободного стиха, которые дали А. Квятковский [1] и А. Жовтис [2]
И начальная мысль не оставит следа,
как бывало и раньше раз сто.
Так проклятая рифма толкает всегда
говорить совершенно не то.
Поэзия неспроста обросла своими “вторичными” признаками – многообразными
размерами, изощренной рифмой. Подчеркивая внутреннюю ритмику стиха, они не
только расширили выразительные возможности (правда, приметно стирающиеся при
злоупотреблении), но и серьезно облегчают восприятие поэтической природы текста.
Я не думаю, что можно обрести настоящих читателей верлибра, минуя традиционные
стихи. Полагаю даже, что поголовный переход на верлибр отчасти и привел в
англоязычных и франкоязычных странах к почти полной потере читателя стихов
вообще.
Другое дело, что верлибр у нас должен стать, да уже и стал отчасти, привычным –
не экспериментом, а просто поэтической техникой в ряду других. То есть когда
новизна и открытие, без которых поэзия немыслима, заключаются не в том, что поэт
N не рифмует и не выдерживает метр, а в том, как он мыслит, чувствует и
сопрягает образы. Иными словами, чтобы читающий человек не обращал внимания, что
перед ним – верлибр, как не обращает, если только это не специалист-стиховед,
написано ли привлекшее его стихотворение хореем или ямбом.