Отсутствие авторского права на рифму открывает путь к девальвации персональных художественных открытий в этой области, к превращению «смысловых прямых», связанных с нею, в банальность. Таким образом, хочет или не хочет того конвенциональный поэт, последующие поколения поэтов обворуют его и оглупят. В этом смысле и надо понимать высказывание Н. Асеева: чем больше наследников, тем меньше наследство.

В-третьих, имеются фонические свойства рифмуемых слов. А если ставить перед собой максимальные задачи, если думать о долговечности своих стихов, о временной универсальности, о так называемом творческом бессмертии, то надо сказать, что фонически рифма является самым скоростареющим элементом конвенционального стиха; она вызывает точную ассоциацию с определенным временем, художественным направлением, социальной средой. Д. Самойлов справедливо писал: «Звуковая структура рифмы и численные соотношения типов рифм ярко характеризуют любую систему стиха и каждого поэта в отдельности. Тонкий анализ рифмы может дать основательный метод для определения времени создания произведения или даже в сомнительных случаях указать на автора».

В. Маяковский, «Сергею Есенину»

А. А.: Тут ведь дело не в том, чтоб написать хороший верлибр, или даже несколько, а в том, чтобы создать в свободном стихе поэтику. Вот, например, у Осипа Мандельштама есть один замечательный верлибр: “Нашедший подкову”. Но, при всех достоинствах, он хуже, на мой взгляд, стихов того же Мандельштама, написанных в традиционной технике...

Занятно: как оказалось, мы с ним шли какое-то время, что называется, параллельными курсами, только я-то начал в 70-м, а он, я думаю, еще в начале 60-х. Мы совершенно ничего друг о друге не знали (его ведь тоже не печатали), а когда в начале 90-х познакомились и обменялись книжками, то глаза друг на друга выпучили, настолько некоторые художественные решения оказались сходными. Мы подружились с ним. Он умер в 1994-м...