С. Чиковани, «Работа»
Ну а верлибрист в этом смысле – один на один с миром. По-моему, весьма точно всю
эту механику выразил пишущий и верлибром, и силлаботоникой литовский поэт Айдас
Марченас, беседа с которым печаталась в прошлом году в “Арионе”. “В
силлаботонической поэтике, – говорит он, – мысль следует за наитием, иными
словами, уже в процессе писания Бог может послать тебе мысль, а в верлибре –
наоборот – в процессе мышления Бог тебе ниспосылает форму”. Это очень точное
наблюдение.
Но вернемся к верлибру: он лег на существующую почву, имел генетические корни, в
том числе, кстати, и в молитвословной литературе. Так что “вернулся” он не
случайно.
...что, если это проза,
Да и дурная?..
А. А.: В сущности, один и тот же процесс. Он состоит, если условно расчленить
(на практике это, разумеется, нерасчленимо), из момента поэтического восприятия
мира – и из воплощения его в слова, которые этот образ запечатлевают и делают
потом доступным читающему. У одного это поэтическое облако оформляется
верлибром, у других ямбом, амфибрахием... Только у верлибриста, я думаю, тон
задает первая сторона процесса, а у пишущего в традиционной манере – вторая.