А вот Заболоцкий - легко и непринуждённо.
Другое дело, что верлибр у нас должен стать, да уже и стал отчасти, привычным –
не экспериментом, а просто поэтической техникой в ряду других. То есть когда
новизна и открытие, без которых поэзия немыслима, заключаются не в том, что поэт
N не рифмует и не выдерживает метр, а в том, как он мыслит, чувствует и
сопрягает образы. Иными словами, чтобы читающий человек не обращал внимания, что
перед ним – верлибр, как не обращает, если только это не специалист-стиховед,
написано ли привлекшее его стихотворение хореем или ямбом.
А. А.: Тут ведь дело не в том, чтоб написать хороший верлибр, или даже
несколько, а в том, чтобы создать в свободном стихе поэтику. Вот, например, у
Осипа Мандельштама есть один замечательный верлибр: “Нашедший подкову”. Но, при
всех достоинствах, он хуже, на мой взгляд, стихов того же Мандельштама,
написанных в традиционной технике...
И начальная мысль не оставит следа,
как бывало и раньше раз сто.
Так проклятая рифма толкает всегда
говорить совершенно не то.
Провинция выглядывает из норки, как испуганный полевой зверок.
А столица,
накапливая постепенно впрок
европейскую спесь и легкий американский жирок,
начинает собой гордиться...
– то станет понятным, что обновление поэтической формы вполне возможно и в
рамках “регулярной” поэзии.